ПРЕДИСЛОВИЕ

Глава IX ПЕРЕПЛЕТАЮЩИЕСЯ  НИТИ ОСТРОВНОЙ  ЖИЗНИ

Я вытащил несколько сильно перепутавшихся меж­ду собой корней и обнаружил в расщелинах с десяток ильных крабов. Они разбежались в поисках новых убе­жищ. Я понял, что моя земляная сова, несомненно, опустилась где-нибудь на корень мангрового дерева и, заметив бегущего краба, проглотила его.

Третья петля зоологической сети завязалась быст­рее быстрого. Один из ильных крабов упал в грязь и был тут же схвачен своим более крупным родичем — мангровым крабом, великолепно окрашенным ракооб­разным с алыми клешнями и лапами. Он тремительно набросился на свою жертву и тотчас обезоружил ее, вырвав клешни. Затем большой краб совершил неслы­ханное злодеяние: зажав собрата в своих клешнях, он неторопливо и последовательно ампутировал у него все ноги, обрывая по одному суставу и бросая их в илистую грязь. Там они и остались лежать, причем мус­кулы еще продолжали дрожать и сокращаться... Гнус­ность злодеяния усугублялась сардоническим видом убийцы: за все время этой отвратительной процедуры вы­ражение его морды ничуть не изменилось, а выпуклые, на стебельках, глаза с дьявольским спокойствием взи­рали на жертву. Внешне безмятежный мир под мангро­выми корнями оказался ареной вражды и обмана. Жизнь здесь беспощадна.

Понадобилось   только   три   звена,   чтобы   привести меня от благоухания к злодейству. Поэтому не удиви­тельно,   что   четвертому   суждено   было   опять   вернуть меня к прекрасному. Такова жизнь, этот космос конт­растов.   Недоброжелательство   и   доброта   существуют бок о бок, любовь и неприязнь   иногда   уживаются в одной семье. Упитанные и голодные живут порой через несколько  кварталов.   Повозки,  в  которые  запряжены ослы, тянутся по тем же дорогам,  где пролетают ав­томашины обтекаемых форм. Джазовая музыка и сим­фонии исполняются на одних и тех же инструментах. К моему великому удивлению,  мангровый  краб  не стал есть искалеченное тело своего меньшого собрата и, таким образом, избежал обвинения в каннибализме. Он бросил раздавленный труп и, словно потеряв к не­му всякий   интерес,  грациозно   удалился.  Этот  совер­шенно непредвиденный поступок обессмыслил все про­исшествие. Почему мангровый краб не воспользовался пищей,  которую  раздобыл?  Какой странный  инстинкт толкнул его на бессмысленное, жестокое убийство? Не­ужели он находит радость и удовольствие в самом про­цессе уничтожения? Итак, снова возникло это вечное: «зачем?»  Ведь это же   на   чем-то   основано,  отвечает какой-то потребности.  Как много   в   природе явлений, которые кажутся совершенно необъяснимыми, бессмыс­ленными и  ненужными.   Классический  тому пример — драматическая  гибель   странствующих   дроздов9,   мас­сами погибающих во время снежных бурь. Какая сила изгоняет их из теплого южного края? Следует ли тут говорить о бессмысленности или   о   нарочитой экстра­вагантности?

На этом я пока что решил закончить свою малень­кую игру «а что же будет дальше?» Вместе с тем бла­годаря цапле появилась и новая петля в моей сети: если бы птица не улетела, я бы не свел знакомства с рыбкой бленни. Рыбка послужила иллюстрацией к великому философскому принципу, вплела новую нить в постепенно увеличивающуюся сеть явлений.

Оглавление