ПРЕДИСЛОВИЕ

Глава V ЖИЗНЬ  НА  ОСТРОВЕ

морских животных, но они были еще крепки, и, очистив, мы пустили их в дело. После этого в продолжение мно­гих дней подряд мы находили на полу лаборатории кро­хотных креветок и веслоногих рачков, которые ютились в щелях досок и выползли теперь на поиски таинственно исчезнувшей воды. Удивительно, как долго сохраняется в вещах запах моря. Ночью, сидя в шезлонге, снятом с парусника, я закрывал глаза, вдыхал аромат, исходив­ший от этих принесенных морем досок, и переносился за тысячу миль от острова: их запах — смутный запах мерт­вого камыша, болотной грязи и разлагающейся рыбы — напомнил мне о соляных болотах и равнинах в окрестно­стях Чесапикского залива.

В постройке нового дома есть что-то от первоос­нов человеческого существования, с этим связан некий инстинкт, восходящий к тому времени, когда примитив­ное двуногое существо, ища укрытия от стихий, заполза­ло в пещеру и перегораживало вход палками.

Первый костер, разложенный на уступе неандертальского утеса, до сих пор горит в нашем очаге. И пещерный жи­тель, который, устав на охоте, валился на шкуры в сво­ей берлоге,— родной- брат современному человеку, кото­рый, придя домой, ложится в кровать. Странная привычка спать на возвышении да минувшие с тех пор сотни тысячелетий — вот и вся разница между »ними.

Я думаю, мне в какой-то степени знакомы чувства пещерного человека или, во всяком случае, я смею при­тязать на ближайшее родство с ним, потому что наше жилище было так похоже на его. Если бы не деревян­ный пол, наша хижина мало чем отличалась бы от голой пещеры. Первобытная природа подступала буквально к самому порогу. Ни ветер, ни даже снежный буран, бу­шующий у входа в жилище доисторического человека, не могли дать ощущения большей близости к стихиям, чем неумолчная панихида пассата, рвавшегося к нам сквозь ставни и свиставшего в, пальмовых листьях, слу­живших крышей. Ночью звук становился как будто еще пронзительнее, и тогда казалось, что в темноте бу« шует яростная сила, вечно рвущаяся на запад.

Но как бы примитивна ни была наша хижина, она стала для нас настоящим домом. Из кучи вещей, сло­женных у двери, мы выбрали самое необходимое: керо­синовую лампу, две койки, одеяла, книги, писчую бума­гу, инструменты и табак. Прочее накрыли парусиной и оставили на месте. Когда после долгих скитаний по бе­регу или в джунглях перед нами в последних лучах вечернего солнца появлялись белые стены нашей хижи­ны, из груди у нас вырывался вздох облегчения. Здесь была долгожданная прохлада, отдых для уставших ног, пища для пустых желудков. Должно быть, с таким же облегчением вздыхал дикарь, увидев черную дыру своей пещеры.

Как только мы устроились, я вспомнил об одной очень неприятной обязанности. Нужно было написать письма тем, кто помогал нам, и объяснить им, что мы потерпели неудачу. Я со дня на день откладывал это дело, оправдываясь перед собой тем, что письмо все равно не с кем отослать. Но в одно прекрасное утро с севера из-за горизонта показался парус.

Оглавление