ПРЕДИСЛОВИЕ

Глава  VI  ЖИЗНЬ  В ПОЛОСЕ  ПРИБОЯ

шивания становится более понятным и прекрасным. На первый взгляд скалистый берег казался безжизненным, если не считать величественного шума катящихся волн. Но вскоре я понял, что эти двадцать футов от вершины прибрежных утесов до уровня моря являются ареной самой сложной в мире органической жизни

Мой приморский бассейн служил двойной цели. Во-первых, это было место для отдыха и купания; во-вто­рых, здесь можно было погрузиться в воду и спокойно наблюдать   за   жизнью  животных,   заселяющих   полосу земли,   омываемую   прибоем.   Из   воды   высовывалась только моя голова, но ни одна птица, ни одно животное, казалось, не принимали ее за голову живого человека, и меня никто не боялся. К тому же я наблюдал органи­ческую жизнь в особом   ракурсе,   так  сказать  с  точки зрения улитки, потому что край моего водоема находил­ся на одном уровне с пенным водоворотом набегающих волн. Погружая голову в   воду до самых   глаз   и скло­няясь на один бок, словно какой-нибудь неуклюжий ла­мантин , я оказывался в одной плоскости с моллюсками и анемонами, чуть повыше рыб и пониже стремительно снующих крабов-грапсусов. Вися между землею и во­дою, я мог наблюдать за обеими стихиями,   не   будучи связанным ни с той, ни с другой. Стоило мне перевести взгляд — и вместо темной глубины  воды  передо   мной оказывались несущиеся по небу облака.

 

Результаты научных исследований в' большой  мере зависят от того, откуда и под каким углом зрения рас­сматривается то или иное явление. Одна и та же улица представляется  нам  двумя  совершенно  чуждыми  друг другу мирами в зависимости от того, смотришь ли на нее  из  окна тридцатого этажа или из люка посреди  мо­стовой. В первом .случае   люди   принимают   пропорции снующих  муравьев,   во   втором   кажутся   великанами вздымающимися к небу. С тридцатого этажа человек вы­глядит букашкой среди букашек, из люка кажется  что он заполняет собой всю улицу, по которой идет   Погру­жаясь в водоем, я попадал в положение наблюдателя глядящего на мир из люка, и поэтому все представля­лось мне в новом свете. Только когда я выклянчу, займу или украду самолет, чтобы взглянуть на пляж Йнагуа с высоты тысячи футов, я допущу мысль, что начинаю исчерпывать возможности этого острова. Различают  ли   улитки    и  другие    моллюски    цвет? Мне это не известно, но, заняв позицию, с которой смот­рит на  мир улитка, я попал   в   царство   великолепной игры  оттенков  и  цветов.  Меня  окружал  необычайный желтый космос, где в больших лиловых и фиолетовых коридорах были расстелены как попало  большие  пур­пурные ковры. На фоне оранжевых и коричневых   пря­мо с палитры Ван-Дейка, драпировок здесь гордо воз­носились изумрудно-зеленые башни с переливчатым ро­зоватым крапом. А дальше, до широкого, беспрестанно меняющего свои очертания  горизонта,  шла ярко-синяя полоса, лазурное пространство, которое, как ни стран но, никогда не оставалось неподвижным, но вечно текло и  поднималось  к  голубому  небу;   приблизившись   оно теряло синеву и приобретало  бледно-зеленый  оттенок а  затем  вспыхивало  расплавленным   золотом   которое в свою очередь переходило в ослепительно белый цвет чистый и сверкающий, окаймленный по краям мерцаю­щим ореолом  всех цветов  радуги.  Затем  горизонт от­ступал, и на весь этот мир снова наплывала желтизна перемежавшаяся  с  небесно-голубыми  потоками  и  сия­нием королевского пурпура. И всюду вкраплены ярко-зеленые, как свежая листва, пятна, темно-шафрановые островки, густые тени коричневых тонов

Оглавление