ПРЕДИСЛОВИЕ

Глава  VI  ЖИЗНЬ  В ПОЛОСЕ  ПРИБОЯ

обладают удивительной способностью быстро менять окраску, так сказать по своей прихоти заливаются жел­тым, красным или серо-зеленым румянцем. Вытряхнув воду из ствола и просушив ружье на солнце, я настре­лял целую коллекцию этих ящериц. Моя шляпа, в под­кладке которой хранился запас патронов, по какой-то невероятной случайности уцелела, и я был вполне обес­печен боеприпасами.

Шип-Кей — на редкость удивительный уголок зем­ли. Он был занят двумя видами деревьев, несколькими видами мелких кустарников, тремя разновидностями крабов, множеством разных моллюсков, одним родом ящериц и одним представителем млекопитающих — мной самим. Вот и все население Шип-Кея, если не счи­тать маленькой зеленой цапли, которая, увидев меня, издала пронзительный крик и тотчас улетела, да целой тучи кровопийц-москитов и южноамериканских песча­ных блошек. Деревья, несомненно, самые замечатель­ные обитатели Шип-Кея. Их всего тринадцать, причем двенадцать из них — кокосовые пальмы, растущие на берегу небольшой бухты в самой середине островка. Всю остальную площадь занимает тринадцатое дере­во — великолепный представитель своего вида. Вполне возможно, первоначально здесь было несколько деревь­ев, во они срослись и образовали сложное переплете­ние из нескольких сот отдельных, но взаимосвязанных стволов и не менее трех или четырех тысяч выходящих из земли корней, поддерживавших эти стволы. Они образовали приподнятую площадку, которой не до­стигала соленая океанская вода. Корни переплелись в невообразимом клубке. Ветви, извиваясь, прокладывали себе путь вверх, несметное число раз сращиваясь и оплетая друг друга — и все это непроницаемое пере­плетение ветвей, стволов и корней венчал шатер темно-зеленой листвы. Лишь кое-где лучи солнца прорыва­лись сквозь этот экран, и когда я вступил в огромную растительную западню, мне показалось, будто я попал в сырую и мрачную пещеру. Вся она была наполнена низким гудением тучи кружащихся насекомых. Мо­скиты облепили мое голое тело, и каждый деловито вон­зил в него свой зонд. Как ошпаренный выскочил я на­ружу и принялся стряхивать с себя этих кровопийц. Затем обошел вокруг чудовищного дерева. Оно зани­мает по крайней мере пол-акра. В Кингстоне, на Ямай­ке, растет знаменитый баньяв, способный заполнить со­бою небольшую городскую площадь. Но он и в под­метки не годится моему мангровому дереву — это было именно мангровое дерево.

Мангровое дерево — центр и средоточие всей жизни на Шип-Кее. Древесные ящерицы анолис нашли себе пристанище на его ветвях. Лиственный покров защи­щает их от пассатов, сметающих все на своем пути, и дает приют москитам и другим насекомым, которые питаются кровью ящериц. Даже сухопутные крабы, желтые и красные, всецело зависят от мангрового де­рева: роясь в мусоре и гнили, которая скапливается на земле, они выискивают в опавшей листве микроскопи­ческие  крошки  себе  на  прокорм.

Самая жизнь на Шип-Кее существует благодаря мангровому дереву; более того, мангровое дерево — основа и фундамент всего островка. Не будь этого дре­весного гиганта, Шип-Кей так и остался бы простой песчаной отмелью, вечно меняющей свои очертания по воле ветров и течений. Только под этим зеленым шат­ром известковый песок, прочно удерживаемый перепле­тающимися корнями, стал известняком.

Шип-Кей

Оглавление